Из тьмы забвенья

30 октября – День памяти жертв политических репрессий

Правозащитный центр «Мемориал» насчитывает порядка восьмисот тысяч пострадавших от политических репрессий. В их число входят не только сами репрессированные, но и их дети, которые в результате преследований остались без опеки родителей.

Подсчитать точное число всех пострадавших от тоталитарного режима невозможно: безвинно репрессированных – миллионы, и точное число их нигде не было учтено.

30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, у Соловецкого камня траурный митинг, по окончании которого его участники возлагают к Соловецкому камню венки от президента и правительства Российской Федерации, от правительства Московской области, а также от общественных организаций жертв политических репрессий.

История возникновения Дня памяти уходит в год 1974-й, когда узники мордовских и пермских лагерей объявили 30 октября «Днем политзаключенного в СССР». Они отмечали его голодовками и требованием к властям не уничтожать их человеческое достоинство.

По решению Верховного Совета РСФСР от 18 октября 1991 года в нашей стране этот день стал официальным Днем памяти жертв политических репрессий.

По числу жертв эти репрессии могут сравниться разве что с опустошительными войнами, какой была Вторая Мировая война.

Крестьяне и творческая интеллигенция, ученые, инженеры, военные были объявлены «врагами народа» и брошены в тюрьмы, расстреляны.

Вот лишь некоторые цифры, приводимые Комиссией при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий. С 1930 по 1953 гг. органами ОГПУ, НКВД, НКГБ-МГБ подвергнуто политическим репрессиям около 3,5 миллионов человек, в том числе осуждено к высшей мере наказания (расстрелу) 786тысяч человек.

Власти не щадили даже детей. В народе их окрестили «сталинскими сиротами». Репрессии против детства – они не подаются обычному разумению. В 30-е годы советские суды могли приговорить подростка к высшей мере наказания, если ему уже исполнилось 12 лет.

«Заслуги» генералов в «сражениях» против своего народа отмечались званиями и наградами. Некоторые сподвижники Берии щеголяли не только в орденах Ленина, но и имели за проведение «спецопераций» ордена Суворова и Кутузова, которые им вообще по роду занятий и по роду «разработанных операций» иметь не полагалось. Приказы их были жестоки и бесчеловечны: избивали до смерти, пытали, расстреливали –это только небольшой список их извращений над людьми.

     «Хотелось бы всех поименно назвать, да отняли список, и негде узнать»,- так написала в своем реквиеме Анна Ахматова. Долгое время нам были не доступны списки погибших, репрессированных в эти страшные годы, да и не только списки нам были не доступны, мы ничего толком незнали об этом страшном времени, а кто чудом и выжил в те годы – молчали, и ничего не рассказывали под страхом смерти.

В наше время во многих регионах выпускаются Книги Памяти, многих называют поименно. Есть такая Книга Памяти  жертв политических репрессий Камчатской области. Называется она «Из тьмы забвенья»

Первые политические репрессии советского государства начались уже в 1918 году с выходом Декрета Совнаркома «О красном терроре». С этого года начался процесс уничтожения неугодных власти людей. Только в 1918 году было расстреляно 300 священнослужителей. Это была первая волна репрессий, она продолжалась в 20-х до начала 30-х годов.

Волна репрессий добралась и до Камчатки, и до территории Соболевского района.

18 февраля 1989 газета «Рассвет», статья пенсионера с.Соболево М. Рыбалко, ныне покойного «Черная тень 37-го». «… хочу дополнить список тех, кого однажды в тридцатых увели из родного дома навсегда, чьи судьбы были оборваны строчками неправедных судов и приговоров.

Большая трудолюбивая семья была у Степана Матвеевича Копьева. Сам он был организатором колхоза «Октябрь». Да, видно оговорил кто-то Степана. И осталась семья без кормильца. Дочь Степана Матвеевича –  Любовь Степановна в 1934 г. осталась без отца. А еще через год забрали двоюродного брата организатора колхоза Виктора Копьева.

Они жили в селе с красивым названием Русь. Из русинцев также канули в лагерную безвестность Михаил Иванович Попов и Владимир Смольков.

Из тех, кого забирали, мало, кто возвращался. После арестов ненадолго вернулись в село Устин Макарович Самборко и Савва Макарович Самборко. Да только вновь накрыла их черная тень 37-го».

Статья детей С.М.Самборко: Таисии Саввишны Рыбалко и Надежды Саввишны Кабановой, ныне, к сожалению, покойные. «После ареста у нас забрали всё…» «В воспоминаниях о тридцатых годах Б.А.Сметанин упомянул нашего отца Савву Макаровича Самборко.

Семья у нас была большая – 10 детей и еще один воспитанник. Как мы жили? Всяко бывало. Но самый горький год  – 1931-й. Тогда забрали папу.

Старшие были взрослые, у них были свои семьи. А на руках у мамы осталось 5 детей, самой младшей было три годика.

После ареста папы у нас забрали всё: дом, лошадь, швейную машинку и даже мясорубку… И делай Анна Михайловна (так звали нашу маму) что хочешь, и живи, как хочешь…

Жила мама с нами у чужих людей, ютились, где придется, спали на полу, о кроватях и не мечтали.

Арестами горе ворвалось во многие дома. Только груз на плечи сельчан лег неодинаковый. Помним, что когда забрали А.К. Сметанина, дом остался за семьей. Был он небольшой. Всего жилья то было квадратов 15. Вот и жили мы две семьи, 13 душ, на этих квадратах. Как говориться, в тесноте, да не в обиде.

До ареста папа часто собирал подростков – дочки Катя и Шура, соседские А. Лонгинова, Е. и А. Спешневы и другие разучивали революционные песни. Мы были небольшие, но это запомнилось.

В 1932 г. папу выпустили. И мы переехали в Русь. Только недолгой была наша радость. В 1933 году его вновь забрали. И больше мы его не видели.

В пятидесятых годах приезжал из Петропавловска Уполномоченный. Он пришел к маме с председателем сельского Совета Б.А.Сметаниным.  Привез документы. Там было сказано, что наш папа был посмертно реабилитирован. В документах было указано, что можно все вернуть, хотя бы деньгами. Мама нас всех собрала, поговорила. Мы были все семейные, у всех были дети. И решили не хлопотать. Папу нам не вернуть. И ничем его не заменишь. Только жаль было папу, что напрасно просидел в тюрьме и сколько пережил. Очень жаль и маму, сколько она перенесла.

Вот так и прожили детство – в страхе и бесцветии».

Самборко Савва Макарович. 1897 г.р., украинец, уроженец с.Косаново Гайсинского уезда Каменецко-Подольской губ., из крестьян, малограмотный, б/п. на Камчатке проживал в с.Соболево Усть – Большерецкого р-на, работал в личном хозяйстве.

Арестован 13 августа 1931 г. Обвинялся по ст. 58-2-11 УК РСФСР. Постановлением тройки при ПП.ОГПУ ДВК от 7 сентября 1932 г.на основании ст.4. п.5 УПК из-под стражи освобожден.

Реабилитирован военным трибуналом ДВО 3 августа 1959 г.

Арестован повторно 23 февраля 1933 г. Привлекался т.н. делу «Автономная Камчатка». Тройкой при ПП ОГПУ ДВК 1 января 1934 г. по ст. 58-2-6-11 УК РСФСР приговорен к ВМН.

Расстрелян в январе 1934 г.

Реабилитирован военным трибуналом ДВО 27 апреля 1957 г.

«К сожалению, вспоминает Надежда Лысогор (в девичестве Радькова) мои родители Радькова Елизавета Федоровна и Леонид Яковлевич, никогда не говорили о репрессированных родственниках – боялись, конечно… Но, как пишет Сергей Вахрин: «… мы должны помнить и тех из Ворошиловых, кто безвинно сложил свою голову или пострадал в годы политических репрессий.»

Один из репрессированных Ворошиловых – мой прадед Ворошилов Николай Александрович.

Бесценный материал о своем прадеде я нашла в работах Вахрина Сергея. Прежде всего, я имею ввиду портал Камчадалы.ру, а также его книги «Тайны камчатских имен. Большерецкий острог» изд.в 2016 г.

В «Поименном списке уроженцев Камчатки» книги Сергей Вахрин Камчадалы – защитники Отечества» нашла такие данные:

«Ворошилов Николай Александрович. 1878 г.р.  Принимал участие в боевых действиях на р. Большая 18 мая 1904г. Камчадал, уроженец с. Апача Усть-Большерецкого р-на, Камчатской обл., из крестьян, малограмотный, б/п. Проживал в с.Соболево Усть-Большерецкого р-на, был псаломщиком церкви.

Арестован 15 июня 1934 г. Спецколлегией Дальневосточного краевого по Камчатской области 23 ноября 1935 г. по ст. 58-2-10 УК РСФСР приговорен к 10 годам лишения свободы.

Имущество конфисковано. Сведений о дальнейшей судьбе нет.

Реабилитирован Президиумом ВС РСФСР 14 февраля 1990 г.»

Увы, все судьбы заканчивались одинаковым фактом: «Его увели, и больше мы его не   видели и ничего о нем не знаем…»

Погибшие в годы репрессий… Нет у них ни массовых захоронений, ни личных могилок.  Установлен памятник жертвам политических репрессий Камчатской области.

Памятник жертвам политических репрессий предельно скромный: никакой вычурности, помпезности, масштабности. Не сразу, но нашлось и решение: памятником будет крест. Крест – это и понятный всем символ страдания, но это и очертания человека. Проем в центре креста – это разъятая, обожженная душа, но еще и ниша для свечи.

Важно то, что каждый пришедший к памятнику, может сам довершить композицию: «оживить памятник» – зажечь свечу. Пламя свечи – как символ загубленных душ, как символ памяти, как огонек надежды.

А материал для памятника дала сама Камчатка. Два камня, осколки древнего вулкана, нашлись в окрестностях Петропавловска. Это были живые камни, живые как трава, как океан и деревья, под которыми их нашли. Один, ставший подножием креста, был идеально отшлифован камчатскими ветрами, дождями, буранами. Таким он и стал на свое место. Над другим пришлось потрудиться Анатолию Ивановичу Соловьеву. Уже тяжело больной, он с помощью Михаила и вырезал из камня крест. До открытия памятника он не дожил. Но успел, увековечил память о сотнях людей разных национальностей, чья жизнь была сломана на Камчатке.

Имена репрессированных на долгие годы были погребены в архивной пыли, от их жизни на старой бумаге с выцветшими чернилами не осталось ничего, только обрывки сведений. Может, и они бы канули без следа, истлели бы за давностью лет, но пахнуло на время свежим ветром, это позволило приоткрыть завесу, вызволить из небытия почти две тысячи имен: эти люди были. Были!

В краеведческом музее оформлена выставка «Листок из архива», на которой представлены материалы из фонда нашего музея, рассказывающие посетителям в общих чертах, что же такое «РЕПРЕССИИ».  

Материал собрала Синицкая Н.Н. – научный сотрудник музея